БРАГОВСКИЙ Э. Г. ____________ BRAGOVSKIY Edward

БРАГОВСКИЙ Эдуард Георгиевич.
Родился в 1923 году в Тбилиси. С 1943 по 1946 год служил в рядах Советской Армии.
В 1953 году окончил Московский Государственный художественный институт имени В. И. Сурикова, факультет станковой живописи по мастерской профессора П. И. Котова. Дипломная работа — картина «В. И. Ленин».
В 1954 году принят в члены Союза художников СССР.
С 1954 года участвует в художественных выставках: всесоюзных, республиканских, молодежных, московских и зарубежных.

Автор лирических пейзажей и жанровых композиций. Среди них: «Лето» (1954), «Март» и «Зима в Переславле» (1957), «Весна» (1959), «Портрет тракториста Голубева» и «Дорога» (1961), «Весна в Тарусе» (1962), «Ростов Великий» и «Загорск. Красная башня» (1963), «Молодые строители» (1964), «Тракторист» (1965), «Семья» (1966), «Новгород София» и «Хоккей в Тарусе» (1967).
Произведения Браговского находятся в ГТГ, Москва; ГРМ, С.-Петербург; Волгоградском музее изобразительного искусства; Чувашской картинной галерее; Кемеровском областном музее советского изобразительного искусства и других музеях и картинных галереях России и стран СНГ.

Произведения Браговского находятся в ГТГ, Москва; ГРМ, С.-Петербург; Волгоградском музее изобразительного искусства; Чувашской картинной галерее; Кемеровском областном музее советского изобразительного искусства и других музеях и картинных галереях России и стран СНГ.


































Вечер в Хиве. К.M. 87х100, 1978 г.











































Переславская девочка 1961 г.
Вечер. 1964 г.


























Голубой март 1970 г.
Весна на Нерли. 1977 Холст, масло. 80х96.



----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Газета "КУЛЬТУРА". №39 (7150), 15 - 21 октября 1998г.

"Непознанные цвета". К 75-летию Эдуарда Браговского.

Евграф КОНЧИН

Эдуард Браговский не только выдающийся современный живописец. Имя его широко известно и даже легендарно, как одного из наиболее твердых и последовательных знаменитых шестидесятников, которые в период хрущевской "оттепели" отказались от заскорузлых официальных догм и запретов и определили дальнейшее развитие отечественного изобразительного искусства. Ох, как непросто, с какими невероятными трудностями далось им это живительное обновление, этот, как сейчас мы понимаем, естественный ход русской художественной культуры. Только яркий талант, поразительная работоспособность, несгибаемый характер позволили Браговскому пробиться через, казалось бы, непреодолимую стену. Было все: гонения, опала, лишения - и, наконец, широкая популярность, всеобщее признание.

Сейчас Эдуард Браговский - признанный авторитет в художественном мире. Его творчество вошло в историю отечественного искусства, стало классическим, хрестоматийным. Его лучшие картины находятся в Государственной Третьяковской галерее, Русском музее и, наверное, в большинстве крупных музеев России и СНГ, а также в музеях США, Англии, Германии, Испании...

Все было за 75 лет в жизни художника. К юбилейной дате приурочена персональная выставка его произведений в зале на Кузнецком мосту. Показаны и хорошо знакомые картины, и новые, написанные за последние годы. Сюжеты их просты, даже обыденны. Деревенские, тарусские, переяславль-залесские: "Аня, Ваня и Мухтар", "Ваня и Мухтар", "Ваня в Тарусе", "Белье", "Разговор о мужчинах", "Белое и черное". Уютные, домашние, теплые, не без улыбки и юмора. Неповторимо прекрасные пейзажи: "Зимний вечер", "Туманное утро", "Дождь над Тарусой", "Осень", "Зимнее солнце", "Иней", "Весна", "Март" и еще "Март" - в пронзительной, жгучей и неистовой голубизне, когда все голубое - и крыши домов, и дым из труб, и деревья, и снег, и небо. Любимым своим "голубцом", таким холодным, напряженным, насыщенным, с тончайшими оттенками и переливами, в неподражаемом сочетании с зеленым, фиолетовым, желтым, красным, художник создает неповторимый живописный мир, захватывающий неведомой волшебной силой и глубиной образного воздействия. Мазки он кладет свободно, броско, темпераментно, кистью владеет виртуозно, пластично, звучно. Его письмо неповторимо. Оно принадлежит только Браговскому.

А ведь цвета-то не выдуманные, не умозрительные. Из жизни они из русской, окрест нас они, подчас нами не замечаемые. Традиционные цвета древней иконописи. Еще на своих предтечей сам указывает в своих картинах: "Память Сезанна", "Весна над могилой Борисова-Мусатова в Тарусе", "Толедо" - с почтительным поклоном Эль Греко. Вот из каких вечных сокровищниц черпает Браговский свои живописные богатства.

Вряд ли поэтому можно причислять его ко второй или третьей волне авангарда, что сейчас стало модным. Творчество Браговского шире и многозначнее этого понятия, которое, кстати, тоже весьма неопределенно и расплывчато. Да и стоит ли вместо одних канонов, низвергнутых в свое время шестидесятниками, вводить другие, наверное, только на том основании, что они более "современные", более модные, и втискивать в них всю непохожесть такого таланта, каким является Эдуард Браговский. Вряд ли разумно все многообразие школ, стилей и манер в русском изобразительном искусстве сводить к одному знаменателю.

Но лучше всего отвлечься от всевозможных оценочных категорий и прийти на выставку картин Браговского с непредвзятыми помыслами, и тогда она, несомненно, просто привлечет своей красотой, гармонией красок, неподражаемостью, а еще своим высоким жизнеутверждением и радостью бытия. А это для всех нас - главное.


----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Газета "КУЛЬТУРА". №42 (7401) 30 октября - 5 ноября 2003г.

ЭДУАРД БРАГОВСКИЙ: "Дионисия напишу с себя"

Беседу вел Евграф КОНЧИН

В залах Московского союза художников в Старосадском открыта ретроспективная выставка произведений заслуженного художника России, члена-корреспондента Российской академии художеств, лауреата Государственной премии России Эдуарда БРАГОВСКОГО, приуроченная к его 80-летию.
По словам Павла Никонова, "Браговский - художник прежде всего потому, что его творчество индивидуально, ни с кем никогда его не перепутаешь, хотя у Браговского появилось много поклонников и подражателей.
В уважительном отношении к коренным традициям, в отзывчивости к мировой изобразительной культуре и в то же время в непрерывном использовании всего приобретенного на родной почве, в самом добросовестном подходе к натуре - во всем этом мы видим глубоко национальные черты русского художника"
. О своих юбилейных ощущениях и творческом кредо "Культуре" рассказал сам мэтр.

- По-моему, вы как-то сразу нашли свою живописную манеру, свое образное и цветовое видение мира...

- На выставку я представил и свои ранние работы, и созданные в последние годы. Они действительно как будто бы сходны по своей живописи, по колориту. Но при кажущейся одинаковости моя живописная манера постоянно, непрерывно меняется.
- И это естественно. С годами крепнут мастерство и профессиональные навыки, приходит опыт. Ныне я точно рассчитываю каждую деталь, каждый мазок, каждое сопоставление цветовых оттенков. У меня каждая закорючка имеет смысл, мазок положен совсем не случайно, ибо он определяет живописный контур.
- Особенно не терплю небрежностей в изображении человеческого тела, анатомия должна быть безукоризненной, а некоторые художники этим пренебрегают. В живописной картине все должно быть рассчитано. В этом отношении я страшный педант.

Пишу до самого последнего кусочка холста, до последнего миллиметра, поэтому мне бывает тяжело одевать раму. Уберешь хотя бы один сантиметр - меняется вся композиция картины, меняется ее смысл. А вот со стороны такой скрупулезный расчет не виден, кажется, что все сделано легко и просто.

- Вы работаете по вдохновению или по строгому режиму?

- Работаю непрерывно, каждодневно. В Тарусе, где я провожу большую часть времени, встаю в четыре-пять часов утра - и за работу! Когда-то моей нормой было два этюда в день. Умри, но сделай!
- Помню в Ростове-Ярославском исполнил за день картину и два этюда. Тогда-то меня и прозвали "трехжильным". Сейчас, конечно, столько мне уже не сделать. Раньше так просто было отмахать 20 километров с тяжелым этюдником и холстами. Теперь пять километров - предел. Иногда прошу этюдник поднести сына Петра, а сам несу холсты.

Но пишу я действительно быстро. Стараюсь уложиться в один сеанс. Правда, он может продолжаться два - четыре часа, а может занять весь день. Но за это время я могу переделать картину раз двадцать.

- У вас совершенно определенная голубовато-зеленоватая палитра. Почему? - В своей живописи я использую в основном холодные тона - голубые, синие, зеленые, голубовато-зеленые, цвета морской волны. Так видит мир мой глаз. Хотя эти цвета воспринимают в искусстве далеко не все, многих они раздражают. Их познание требует большой живописной культуры. Вершиной живописи в холодных тонах считаю Сезанна и Матисса.

- Тематика ваших работ, по-моему, не слишком обширна?

- Я пишу только "свое". Это - моя семья, жена, дети, внуки, это - моя любимая Таруса. Здесь я обитаю каждое лето уже более пятидесяти лет. Здесь у меня свой дом. А моя жена Наташа в Тарусе еще с довоенного времени, когда она жила в доме своего деда. Она-то и привезла меня сюда в 1948 году - и я остался навсегда. Считаю, что мое 80-летнее существование - во многом от живительной и благодатной Тарусы. И я очень огорчен тем, что она теряет свое стародавнее лицо. Многое истинно тарусское разрушается, исчезает. Всюду появляются новые, модерновые особняки, которые к традициям русской архитектуры никакого отношения не имеют.

Разумеется, мои творческие интересы не ограничиваются лишь Тарусой. Я люблю старые русские города - Переславль-Залесский, Ростов-Ярославский, Псков, Новгород, Ферапонтово... Я объездил Россию, побывал и во многих странах.

- Что вы считаете самым знаменательным в своей творческой жизни?

- Шестидесятые годы уже прошлого столетия, когда из "оттепели" родилось молодое художественное движение, изменившее развитие отечественного изобразительного искусства. Я принадлежу к "шестидесятникам", чем очень горжусь. Это движение дало столько прекрасных художников: Павла Никонова, Николая Андронова, Ивана Сорокина, Виктора Попкова, Таира Салахова, Альберта Папикяна, Петра Оссовского, Гелия Коржева, Михаила Иванова... Сегодня это движение на Западе почему-то называют "русским импрессионизмом". Такая выставка недавно состоялась в Третьяковской галерее.

- Я вижу в мастерской большой, уже загрунтованный чистый холст. Что на нем будет?

- Дионисий. Великий и мудрый мастер стоит у своих фресок в Ферапонтовом монастыре. Картину пишу вот с этого этюда, который сделал еще в 50-е годы. Ферапонтово я обожаю! Лучше Дионисия никого нет на свете! А Дионисия напишу с себя. И возраст подходит, и с седой бородой он, наверное, был. Я так представляю его внешний облик.

Еще пишу дымы. В прошлом году вокруг Тарусы горели леса, и город был закрыт пеленой дыма. Картину назову "Россия во мгле"...

- Название весьма обязывающее, оно не просто о лесных дымах над Тарусой...

- Само собой разумеется. Но остальное - все, что есть в художнике, в его душе и сердце, в его понимании жизни вообще, ее нравственно-духовных принципов. Ведь живопись - это такой титанический, непостижимый, непосильный труд! Живопись - в каждом сантиметре холста. А это удается немногим художникам.

Прежде всего "шестидесятникам", которых я упоминал. Даже моя жена, Наталья Сергеевна Любимова, как живописец, пожалуй, сильнее меня. Она очень тонко чувствует цвет...

- У вас, кажется, вся семья - художники?

- Сильным живописцем считаю сына Петра. Но он слишком увлекся хорошо оплачиваемым дизайном, наверное, в ущерб своему истинному живописному призванию. Хотя я его понимаю - у него трое детей... Суриковский институт окончила и дочь Аня. И мой зять - художник Владимир Севастьянов, и невестка - Лада Мнацаканян.

- Вы - художник совершенно другого поколения, чем они, находите ли вы с ними общий язык в отношении искусства?

- Безусловно. Хотя они совсем другие, чем я. Но нас объединяет любовь к живописи.

- Говорят, что знаменитая Московская школа живописи, к которой я отношу и вас, приходит в упадок?

- К сожалению, это так. Не способствует ее развитию и Суриковский институт. У его выпускников-живописцев подчас нет той углубленности, того проникновения в сущность живописи, того святого отношения к творчеству вообще, что было у нас, "шестидесятников". Искусство у них измеряется деньгами, модой, рыночной конъюнктурой. А это порождает дилетантизм, профессиональную безграмотность, которые, словно страшная эпидемия, захлестнули нашу живопись. И не только ее...

Создается впечатление, что большинство достижений сегодняшнего искусства уходит своими корнями в "оттепель" 60-х годов. А что дало яркого, самобытного, значительного искусство конца прошлого - начала этого века? Почти ничего! А ведь какая была дана свобода творчества! Твори, пробуй, выражай себя всеми доступными средствами... И что же?! Я не вижу сейчас в нашем изобразительном искусстве молодого, мощного, многообещающего движения, подобно "шестидесятникам". Конечно, таланты есть, и, наверное, их немало. Но как-то растворились они в общей однообразной и аморфной массе.

- Тем не менее в Московский союз художников приходит много молодежи...

- Это естественно, потому что он дает возможность художникам собраться вместе, сообща обсудить профессиональные проблемы, обращаться за помощью в их решении к государству, к обществу. Более того, только в союзе единомышленников вырабатывается свой "гамбургский счет", подчас весьма отличный от государственной табели о рангах. Только в союзе можно определить, кто есть кто и сколько он значит в искусстве.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Copyright © МАСЛОВКА - художники, картины, биографии, фотографии. Живопись, рисунок, скульптура. 20-й век Все права защищены.

Опубликовано: 2005-10-22 (25655 Прочтено)